Письмо 1. О зыбкости взлётной полосы.
Дорогая Даниэлла!
Я крайне благодарен твоим друзьям за заботу и очень ценю, что ты ежедневно
справлялась о моём состоянии, пока я был в коме, но сейчас не стоит волноваться
– за мной отлично ухаживают. Твои друзья - очень квалифицированные врачи. А
прелестная девушка-медсестра принесла мне сегодня утром плитку шоколада,
объяснив, что это «оптимизирует процесс восстановления». Как видишь, она
не только прелестная, но и компетентная.
Честно говоря, я предпочёл бы провести остаток дней в больнице, чем
вспоминать детали того полёта. Я не имею и малейшего понятия, что там произошло
и вряд ли смогу пролить свет на случившееся. Тем не менее, я опишу всё, что
помню о том дне. Возможно, разгадка обнаружится где-нибудь между строк.
Ветер шевелил яркие травинки газона перед зданием аэропорта. У входа
маячила обыкновенная суета. Наблюдая это, стоял я – в новом драповом пальто,
предвкушающий удивительный полёт в Польшу. Ничто не предвещало странностей в
это утро.
Но внезапно моё внимание привлёк странный, высокий и худой мужчина, неуместно
мрачный для такого очаровательного дня. Он стоял неподвижно, словно ледяная
статуя, безотрывно глядел на голубое небо с единственным облачком у горизонта.
Затем резким движением он надел чёрную старомодную шляпу и скрылся в дверях
здания, сжимая в левой руке крокодиловый саквояж.
Мужчина быстро прошёл мимо таможенного офицера, не сказав ни слова. Никто
не попросил его открыть сумку! И ни один человек не обратил внимания на его
странное поведение. Но и он не заботился о происходящем вокруг – даже не
взглянул на маленькую девочку, которая пронзительно громко умоляла таможенника
не пропускать её шарнирную куклу через рентгеновскую кабину. По её розовым
щекам текли большие блестящие слёзы.
У самого выхода на посадку с незнакомцем случился небольшой инцидент –
крошечный той терьер кинулся с громким лаем на этого мужчину как бешеный.
Казалось, собачонка пытается оборвать поводок. Хозяйкой питомца была
полная дама в широкополой шляпе и пёстром пальто. Подозрительный мужчина
рявкнул на неё, после чего женщина покраснела, и начала лихорадочно рыться в
сумочке. Но грубиян уже потерял всякий интерес и к собаке и к её неловкой
хозяйке, уверенной походкой он прошёл в коридор и скрылся из виду.
Я проследил за ним взглядом, будучи крайне
доволен тем, что я - очень воспитанный и вежливый молодой человек, к тому же
имеющий чёткое представление о хороших манерах. Но двадцатью минутами позже,
когда я наконец достиг таможенного офицера, то был готов продать душу, лишь бы
пройти регистрацию на рейс с такой лёгкостью.
Прохождение таможни, заполнение форм и суета с багажом изрядно испортили
мой жизнерадостный настрой. Таможенники даже попытались конфисковать рукопись
твоей новой книги. Они подумали, что я контрабандист, поскольку презентация
книги состоится только на следующей неделе. Конечно, я очень горд тем, что ты
настолько известна, что даже таможенники знают день выхода книги. Как ты,
вероятно, уже знаешь, я решил ту проблему, позвонив твоей ассистентке. Она
упомянула дарственную подпись на рукописи, и таможенники приняли это как
весомый аргумент. Как мило с их стороны, потому что за пару минут до этого они
были абсолютно уверены, что это подпись поддельная.
Наконец, я попал в салон самолёта. К тому времени я полностью забыл о
странном человеке, которого видел в аэропорту. Но он тоже находился там,
сидел в передней части салона, около дверей пилотской кабины. Мне же выпало
место у окна, но оно оказалось уже занятым - хозяйкой той терьера. Питомец был
в багажном отделении, но я всё равно не нашёл в себе храбрости, чтобы попросить
её пересесть согласно билетам и просто сел около прохода.
Обернувшись, я обнаружил, что места справа принадлежат маленькой девочке с
куклой и ее отцу. Я дружелюбно улыбнулся девчушке, но вместо того, чтобы
взглянуть на меня, и улыбнуться в ответ, она повернула голову своей куклы. Я
спросил у девочки, как её зовут и она ответила - Долорес. Затем, я отметил, что
Долорес - очень серьезное имя, оно больше подходило бы для взрослой женщины.
После этого я спросил разрешения называть ее просто Долли. Она жутко
возмутилась, потому что Долли, по её мнению, это настолько дурацкое имя,
что совсем не подходит для человека. Любого возраста. Высказав всё это,
девчушка самодовольно заулыбалась.
 |
| P.S. Иллюстрации мои |
Стюардесса заставила нас пройти через все формальности подготовки к взлёту
и собиралась уже покинуть салон, как странный человек подозвал ее жестом. После
короткой беседы с ним, стюардесса кивнула и попросила последовать за ней.
Вместе они вошли в кабину пилотов.
В ожидании взлёта, я вынул из ручной клади твой манускрипт, чтобы
насладиться им вновь. Через несколько минут голос стюардессы сообщил, что мы
взлетаем. По салону прошла волна лёгкого аромата сирени, но я не придал этому
значения. Моя соседка пожаловалась на головную боль. Внезапно, я вспомнил, что
не принял лекарство от воздушной болезни и лихорадочно начал искать его в
кармане пиджака, но не смог найти. С ощущением приближающейся смерти я понял,
что во время суеты на таможне не обратил внимания на склянку с таблетками, и,
должно быть, её конфисковали. Женщина заметила мою панику и любезно
предложила мятный леденец. Я вежливо объяснил, что в моём запущенном случае это
не сработает. Отчаявшись, я притих и принял самую удобную позу для того, чтобы
нахлынувшая болезнь не застала меня врасплох.
Приблизительно через десять минут я понял, что мы все еще не взлетели. За
окном самолёта красовалось блестящее здание аэропорта. Я подозвал стюардессу. С
выражением глубочайшего удивления на лице она объяснила, что мы находимся в
тысяче метров над землёй. Я оглянулся по сторонам. Моей соседке явно казалось,
что я сошёл с ума, и это отчётливо читалось на её лице. Стюардесса развернулась
и ушла в конец салона. Долорес прошептала, что мне не стоит волноваться – мы
действительно всё ещё были на взлётной полосе. Но, внезапно, женщина, сидящая
позади меня, это опровергла – её настиг серьёзный приступ воздушной болезни.
Люди не страдают такой болезнью на земле, это известный факт.
Женщина в соседнем кресле поинтересовалась, уверен ли я, что не хочу
леденец. Я отказался и растолковал ей, что мы все еще в аэропорте. В
ответ она указала в окно на “большие облака и маленькую лужицу, которая на деле
является самым большим озером в пригороде”. Но ТАМ НЕ БЫЛО НИКАКИХ ОБЛАКОВ, ТАМ
БЫЛО ЗДАНИЕ АЭРОПОРТА! Я отметил этот незначительный факт - наверное,
чуть громче, чем следовало бы - потому это вызвало суматоху в отделении.
После шумного совещания, все пассажиры в салоне признали во мне психопата. Тут
и там раздавались их возмущённые возгласы. Я взглянул на Долорес в поисках
поддержки, она это поняла и пронзительно закричала «Дяденька не психопат!!!».
Стало гораздо хуже.
Отстегнув ремень безопасности, я пошёл проверить пилотскую кабину - оба пилота лежали без
чувств. Я рванулся к отделению стюардесс, где застал странного мужчину и
стюардессу за милой беседой. Я спросил у них, может быть не так
спокойно, как стоило бы, о том, что, черт возьми, происходит с самолетом и
пилотами; и почему все пассажиры уверены, что мы летим, если я
чётко вижу, что мы всё ещё в аэропорте. Чтобы казаться убедительнее, я
сказал что не чувствую воздушной болезни, которая всегда меня мучает.
Незнакомец молча вынул флакон духов из нагрудного кармана и брызнул
мне прямо в лицо. Я почувствовал знакомый запах сирени, после чего мужчина
посоветовал проверить пейзаж за окном. Я поспешил назад в салон и последовал
его совету - оказалось, что мы действительно были высоко в небе, причём, уже
как минимум полчаса. Я не верил своим глазам и не смог сдержать возгласа
недоумения.
Печальным голосом Долорес заявила, что теперь дяденька точно психопат.
И, честно говоря, я ей поверил. Главным образом потому, что все пассажиры были
без чувств. Я начал лихорадочно трясти женщину, которая сидела у окна, но она
не отреагировала. Долорес сказала, что всё бесполезно - она щипнула папу уже
рас сто. Дрожащими руками я вынул из кармана телефон, включил его и набрал
номер службы спасения. В следующую секунду меня настигло сильнейшее
головокружение. Я протянул мобильник девочке и объяснил, чтобы она попросила о
помощи. Едва она взяла его, я рухнул в проход между сидениями, и последнее
воспоминание – тёмная расплывающаяся фигура странного мужчины. Он приближался.
О, дорогая моя Даниэлла, я сильно сомневаюсь, что эта информация поможет в
поисках того мужчины. Врачи и медсестры ничего не рассказывают мне о
самолете и пассажирах. Говорят, мне нельзя волноваться. Странно, что ни в одной
из газет, которые мне приносят, не нашлось и единого упоминания об этом
инциденте – наверное, это проделки моей очаровательной сиделки. Прошу тебя,
скажи мне - что с другими пассажирами? Они всё ещё в коме? Надеюсь, все
живы. Но больше всего меня беспокоит Долорес – умоляю тебя, Даниэлла,
разыщи её и удостоверься, что всё в порядке. Боже, как бы я хотел выкинуть тот
день из головы! Но не смогу, пока не буду уверен, что девочка в безопасности.
Я с нетерпением жду твоего визита. Не забудь принести свою уже изданную
книгу, я безумно хочу на неё взглянуть. Наверняка, ты продала тысячу копий за
этот месяц, пока я был в коме.
Надеющийся скоро
тебя увидеть,
Искренне твой,
Оливер Айли.
Письмо 2. О том, что греет изнутри.
Дорогая Даниэлла!
Прости меня за долгое молчание, последние десять месяцев я, словно
сумасшедший, не выходил из дома дольше, чем на час. И даже этого ничтожного
времени, которое уходило на покупку необходимых вещей и оплату счетов, было
безгранично жаль. В очередях я с нетерпеливым раздражением постукивал кончиком
ботинка, а после ноги сами несли меня домой. Мысленно же, я не покидал рабочее
место ни на секунду.
Но вчера, за три часа вечернего сеанса, я будто сделал большой глоток
свежего воздуха. Несмотря ни на что, я не мог пропустить премьеру экранизации
твоей книги. После просмотра фильма, меня переполняли глубокие впечатления. На
удивление, в такой небольшой стране, как Польша, обнаружилось много очень
талантливых актёров. Должен признаться, ты напрасно переживала о том, что
режиссёрская работа исказит основную тональность книги - слова, мысли и
переживания твоего героя остались такими же пронзительными и трогающими за
душу. Десять лет назад, когда я прочёл манускрипт твоей ещё неизданной книги,
именно финальный монолог героя поместил в моё сердце огонь, пылающий и по сей
день
Но, если быть откровенным, я пишу тебе не только из-за выхода экранизации.
Дело в том, что вчера я закончил работу над своей последней куклой, Урсулой.
Несомненно, она венец всего, что было создано мною прежде. В последнем письме,
полгода назад, ты поздравляла меня с победой на международном конкурсе
шарнирных кукол. Действительно, это большое достижение для мастера. Бедняжка
Имани натворила много шума тогда - её выставляли по всей Европе, для неё сшили
множество кукольных нарядов и даже провинциальные журналы сочли своим долгом
посвятить ей развороты. Но, ты должна знать, что для меня это не стало победой.
Главная цель так и осталась не достигнутой.
Дорогая Даниэлла, прости старому другу, его скрытность. После того
несчастного случая в аэропорту, я стал невыносимо суеверной личностью – боялся
сглазить задуманное. Но теперь пришло время всё объяснить - нет больше сил
держать это в себе. Ты прекрасно помнишь, сколько усилий было мной приложено к
поискам той маленькой девочки из самолёта. Но никаких данных не обнаружилось -
согласно документам из архивов авиакомпании, на борту самолёта не только не
было ни одного пассажира по имени Долорес, не было даже ни одного ребёнка. Все
тайны того страшного дня не давали мне покоя, но из-за малышки я просто сошёл с
ума.
Маленькая Долорес снилась мне каждую ночь.
Она всё так же сидела в салоне по правую руку от меня, вертела голову своей
шарнирной куклы и рассказывала небылицы серьёзным тоном. Но однажды мне
приснился необычный сон. Прежде чем уснуть, я как раз дочитывал твой
манускрипт. Было далеко за полночь и, не дочитав последнюю главу, я провалился
в сон, неизменный сон о Долорес. В тот раз мы разговорились о куклах. Шарнирная
леди гордо восседала у неё на коленях, сложив руки на столик.
- Твоя кукла похожа на Барби, только из фарфора, - отметил я.
Долорес презрительно фыркнула и закатила глаза.
- Я ненавижу Барби. Это пластиковые куклы с синтетическими волосами. У них
ничего не сгибается, а ещё их делают машины. Штампуют сто одинаковых Барби в
секунду!
Я призадумался.
- Чего же тут плохого? Ведь Барби получаются лёгкими, не такими хрупкими. И
если их так много, то хватит для каждой девочки. Ведь нечестно, если у одной
девочки есть Барби, а у другой нет.
Долорес одарила меня убийственным взглядом.
- Нет, - буркнула она, повернула куклу к себе и начала водить пальчиком по
кукольному лицу.
- Что нет? - переспросил я.
- Ты говоришь глупости. Мою куклу сделали специально для меня. У неё мои
волосы на голове. Она особенная, одна такая. Но если бы у меня было сто, они
всё рано были бы особенными, потому что делаются не машиной, а человеком.
- Кто же её сделал, Долорес? - поинтересовался я.
- Её сделала моя мама, она была стюардессой и очень любила летать, - моя собеседница
всё ещё была не в духе.
- А ты любишь летать? - спросил я как можно более доброжелательно.
Она немного помедлила с ответом, а затем покрутила голову куклы из стороны
в сторону, показывая "Нет". Холодок пробежал по моей спине - такая
странность: каждый из снов становится кошмаром после того, как Долорес
что-нибудь говорит мне через куклу. Я вновь почувствовал тот удушливый запах
сирени, после которого пассажиры начали терять сознание. Я вырывался из кресла
и непослушными пальцами пытался отстегнуть Долорес, она же терпеливо и молча
ждала, глядя на меня испуганными глазами. И я проснулся.
Умывшись холодной водой, я решил разогнать тот мрак, что навеяло мне дурное
окончание сна и принялся дочитывать манускрипт. И - о, да, Даниэлла! - я нашёл
ответ в последней главе! Я готов был расцеловать тебя за эту книгу и закружить
в вальсе!
Внезапно, я понял, что попытки разыскать Долорес через авиакомпанию и опрос
очнувшихся пассажиров были обречены на провал. Что я могу найти её только
своими силами, без какой-либо помощи извне. И, как ты знаешь, в тот же день я
начал осваивать искусство создания кукол. Сейчас уже не разобрать, почему я
решил, что когда сделаю сто кукол для Долорес - она найдётся, Но эта бредовая
идея захватила меня с головой!
Дни и ночи напролёт я читал книги о шарнирных куклах, боролся с
непослушными руками, искал самые лучшие молды и материалы, спускал все
сбережения на покупку больших партий париков, акрила, фарфора, инструментов,
приобрёл несколько специальных печей. Первые три года кукольной лихорадки
состояли исключительно из проб и ошибок - куклы не были достаточно хороши. Но
затем я перешёл на полиуретан. Этот материал пришёлся как нельзя по мне, за
полгода я изучил его особенности и к рождеству окончательно приручил - была
доведена до ума первая высококачественная кукла - Авиа. Да-да, та самая, что
сидит теперь на твоём рабочем столе. Именно с неё началась моя настоящая
карьера кукольного мастера и линейка кукол Puppet Show, признанная одной из
лучших в мире.
Дальше, ты и сама о многом знаешь - продажа кукол во все уголки России и
Польши, выставки и рекламные баннеры. И всё это с указанием моих контактных
данных, в надежде, что Долорес однажды пришлёт мне email. Но электронная почта
ломилась от писем других людей. "Неужели", думал я, "моя умница
Долорес не догадается, что я ищу её?"
Каждая кукла была знаковой и символичной - на их лодыжках я корпотливо
выписывал "Dolores", в кукольную головку вкладывал крошечную
подушечку, пропитанную эфирным маслом сирени. И, как ты знаешь, все фулсеты кукол
продавались в костюмах стюардесс той злополучной авиакомпании. На удивление,
куклы расходились с бешеным успехом. Но мне нужен был успех другого рода.
И вот, вчера я закончил сотую куклу. Все эти месяцы я работал над
единственной куклой по имени Урсула, которую никогда не выставлю на продажу.
Она создана для того, чтобы переместиться из моих уже морщинистых рук в руки
той девочки. Боже, сейчас ей уже около семнадцати!
Теперь ничто не приковывает меня к мастерской - остаётся только ждать
и надеяться, что в один прекрасный день я услышу звон телефона в гостиной,
подниму трубку и услышу голос Долорес. Чтобы скоротать это ожидание, я принял
чудесное решение - сегодня утром забронировал билет до Радома и уже через две
недели прилечу к тебе в гости, чтобы обо всём поговорить за чашкой горячего
шоколада.
Очень скучающий по величайшей
писательнице современности,
Твой Оливер.
Письмо 3. О давних тайнах.
Дорогая Даниэлла!
Я отправил это письмо авиапочтой, в надежде, что оно дойдёт прежде,
чем ты отдашь манускрипт издательству. Если рукопись уже там, прошу тебя
– отзови её. Дело в том, что нужно основательно переписать конец.
Ещё неделю назад, я полагал, что все загадки в моей жизни так и останутся
без ответов. И, соответственно, твоя новая книга, в основу которой легла моя
история, будет обречена на открытую концовку. Но на прошлой неделе многое
изменилось.
Ты знаешь, последние пару лет я относился к своей причуде смастерить сто
кукол для Долорес весьма скептически. И это объяснимо – шли годы,
и от неё не было никакой вести. Чем больше времени проходило, тем меньше
я верил в собственный успех. Я очень ценю твой жест – решение написать
книгу о том, как я стал кукольным мастером. К тому же ты умудрилась закончить
манускрипт к моему пятидесятилетию и спланировать выход книги к десятилетнему
юбилею Урсулы. Но судьба тоже решила сделать подарок и подкинула
несколько ответов на давно мучавшие меня вопросы.
Неделю назад мне позвонил некий мужчина, который представился как господин
Бертон. Разговор был недолгим – собеседник только дал понять, что он
настроен серьёзно, что дело касается Puppet Show и настоял на скорой
встрече. Я согласился не раздумывая, и уже следующим утром ждал его в крошечном
кафе «Кранбери», в центре города.
Мы договорились встретиться в час открытия, чтобы обсудить его вопрос в
тишине. Я пришёл минута в минуту, чтобы избежать неловкого ожидания у запертых
дверей кафе, но господин Бертон задержался на четверть часа. К его приходу я
уже удобно расположился за угловым столиком и мелкими глотками пил горячий
шоколад, любуясь через широкое окно утренним туманом осеннего города. Но
вот дверь отворилась и вошёл мужчина, около сорока лет на вид. Он был облачён в
пальто песочного цвета и выглядел достаточно представительно. Я припомнил его
серьёзный тон, оценил дорогие часы на запястье и немного насторожился.
Присев напротив меня, мужчина поздоровался и без промедлений перешёл к
делу.
- Господин Айли? Меня зовут Дон Бертон. На протяжении последних пяти лет я
занимаюсь скупкой всех кукол, которые вы когда-либо сделали.
Конечно, я был крайне удивлён его словами. Распродав всех кукол, я даже не
думал следить за их судьбами – ведь моей целью было только распространить их,
показать как можно большему количеству людей, словно объявления о пропаже
человека. Да и спустя некоторое время после завершения моей карьеры кукольника,
шум вокруг коллекции Puppet Show весьма быстро поутих.
- Я давал объявления в газетах, в интернете, ездил на аукционы и
договаривался с музеями, - продолжил господин Бертон, - Несколько раз мне
пытались подсунуть подделки. Но ваш почерк невозможно скопировать – я имею в
виду едва уловимый запах сирени, источаемый крошечным комком хлопка в голове
кукол.
Я кивнул.
- Если не ошибаюсь, то ваша коллекция состоит из ста кукол.
- Это действительно так, - ответил я, начиная понимать, к чему он клонит. Я
судорожно сглотнул слюну, - сколько из них вы скупили?
Мужчина приосанился и по-детски гордо ответил:
- Девяносто восемь.
Конечно, его ответ произвёл на меня большое впечатление – появился
ком в горле, а сердце начало биться словно тяжёлый колокол. «А что если… -
подумал я, - Долорес не смогла меня найти только из-за этого скупщика?».
- Зачем вы это сделали?! – воскликнул я, не сдержав чувств.
Господин Бертон немного опешил, искренняя растерянность на его лице вмиг
стёрла ореол представительности. По всей видимости, он ожидал от меня
признательности за подобный фанатизм.
- Моя жена просто без ума от них, - он принялся объясняться, - она грезила
о ваших куклах, как только увидела первую…
Я хмуро смотрел ему в лицо и ждал продолжения.
- Мы с женой познакомились восемь лет назад, в ирландском пабе в Радоме.
Она очаровала меня сразу – худощавая молодая девушка, сидела на барном стуле у
стойки, которая идёт вдоль окна. Когда я сел
рядом, то увидел, что перед ней лежит рисунок куклы-стюардессы. Затем она взялась за следующий рисунок – та же самая кукла, в другой позе.
Это не показалось мне удивительным, потому что в тот день в городе
проходило авиашоу, знаете, праздник в честь…- Знаю, - перебил я, - моя близкая подруга живёт в Радоме и мы не пропустили ни одного шоу.
- Хорошо, - продолжил господин Бертон, - через некоторое время я решился
подойти к девушке и познакомиться. Она явно была в расстроенных чувствах, и с
первой же минуты разговора я почувствовал к ней почти отеческую нежность.
- К чему мне все эти подробности? – раздражённо перебил я.
Мужчина смутился и нервно кашлянул в кулак.
- Дело в том, что в тот вечер она рассказала интереснейшую историю, которая
и побудила меня собирать ваши куклы.
Раздражение мигом улетучилось, я весь обратился в слух. История
господина Бертона заключалась в том, что он встретил юную девушку, которая
училась на авиатехника и подрабатывала посудомойкой в пабе. Подобный выбор
подработки объяснялся тем, что паб находился через дорогу от музея искусств, в
котором были выставлены сразу шесть моих кукол. Каждый раз перед началом смены
она ходила на них смотреть, а часть большую заработанных денег откладывала на
покупку куклы. Идея собрать у себя всех – принадлежит ей. Но дело шло из рук
вон плохо – за мои изделия просили бешеные деньги, за год девушке с трудом
удалось накопить на двух кукол. Господин Бертон в то время только начал
осваивать предпринимательское дело и не располагал лишними средствами, но
будучи покорён красотой и трогательностью девушки тут же пообещал ей помочь с
коллекционированием. Через полгода после знакомства они поженились.
Спустя некоторое время, дела господина Бертона пошли в гору, его жена
окончила университет и нашла хорошую работу. Супруги взялись за скупку кукол
всерьёз.
- Долгое время мне казалось, что Долли держит что-то в себе…
- Долли? - я вздрогнул.
Мужчина спешно кивнул, не желая заострять на этом внимание.
- Долли это сокращение от имени? – спросил я, задержав дыхание.
- Да, - подтвердил он, - у моей жены испанские корни, полное имя –
Долорес.
И тут моё сердце буквально оборвалось.
- Скажите мне! – я едва сдерживался, чтобы не кричать, - Что с ней? Как
она? Что произошло тогда?
Мужчина опешил. Собираясь с мыслями около минуты, он неуверенно спросил:
- Так всё это правда? Вы не знаете, что случилось с ней после
инцидента в аэропорту?
Я коротко кивнул:
- Я даже не знаю, что случилось с нами в самолёте.
- Я могу вам всё объяснить.
Наша встреча затянулась на три часа, на столике скопилось полдюжины пустых
чашек. Я жадно ловил каждое его слово…
Тогда в самолёте, двадцать два года назад, происходило испытание
психоактивного вещества, на основе димедрола, которое разрабатывалось для
военного комплекса. Авиакомпания была на грани банкротства и позволила научному
сообществу провести подобный эксперимент во время одного из полётов, не
рассчитывая на серьёзные последствия. К тому же пресловутое сообщество
имело прямое отношение к политике и, естественно, провал эксперимента
постарались замять. Но что же случилось с Долорес? Она единственная оказалась
невосприимчивой к веществу, и как только я потерял сознание – мужчина вывел её
из самолёта и отвёл в медпункт. Отца Долорес, который находился в коме,
поместили в особую клинику при научном институте, благодаря нужным препаратам
он пришёл в себя уже через сутки. В течение всего следующего года девочка
и её отец жили в квартире на базе научного сообщества. Долорес сдавала анализы
по несколько раз в неделю, её кровь была опытным образцом. Участие в исследованиях
принесло семье достаточно денег, чтобы в будущем оплачивать обучение
Долорес в университете.
Когда тот страшный год прошёл, девочку и её отца отпустили, вынудив
подписать множество документов о соблюдении конфиденциальности – запрет на
выезд из страны, на контакты с кем-либо из пассажиров того рейса и многое
другое.
Замерев, я слушал шелест, с которым занавес спадал со всех тайн, мучивших
меня на протяжении этих лет. Дон Бертон уже не казался мне напыщенным
бизнесменом, трагичные моменты из жизни жены оставили шрамы и на его
сердце.
Конечно, Долорес и не думала искать кого-либо из самолёта. Но, как я и
рассчитывал, увидев кукол Puppet Show, она всё поняла. Вспоминая весь кошмар
того инцидента, девушка не желала выходить на меня – опасаясь, что её встреча
со знаменитым кукольником привлечёт внимание служб. Но твёрдая уверенность в
том, что все эти куклы сделаны для неё, не могла удержать её от жажды обладать
каждой из них.
- Но почему вы всё-таки решились выйти на контакт? – спросил я.
Дон сделал заговорщицкое лицо.
- Я хочу сделать сюрприз для Долли. Так, как ей запрещено покидать Польшу,
я предлагаю вам отправиться со мной в Радом. Думаю, вы оба будете рады встрече.
«После того, как большую часть жизни делали всё возможное, чтобы это
случилось», - мысленно добавил я.
- Конечно, с великим удовольствием.
Неожиданно на лице Дона возникло выражение нерешительности. Он мялся.
- Господин Айли, - наконец начал он, - я не нашёл двух ваших кукол…
Я не удержался от весёлого смешка.
- Конечно, не
нашли. Ведь самую первую куклу я подарил Даниэлле Чжевски.
У Дона просто глаза на лоб полезли.
- Не может быть! – воскликнул он, - вы знакомы с пани Чжевски?
- Более того, - ответил я, - мы друзья детства. Когда-то давно мы с ней
вдвоём решили стать писателями и сделали из этого что-то вроде соревнования. Но
я бросил это дело после первой же книжки – сравниваясь с Даниэллой, я
чувствовал себя жалкой бездарностью.
- Да уж, - подтвердил Дон, - у неё величайший талант. Но где же ещё одна
кукла?
- Урсула. Это последняя, сотая кукла. Конечно же, она у меня. Ведь я
надеялся встретить Долорес в один прекрасный день, неудобно было бы прийти с
пустыми руками, верно?
Дальше беседа перешла на житейские мелочи, болтовню о хобби и привычках,
рассказы о Долли и детях. Да, дорогая Даниэлла, у моей Долорес уже целых три
ребёнка! Дон показал мне множество фотографий, у них прекрасная семья.
Когда мы разошлись по своим делам, время было уже за полдень. Я пришёл
домой, уселся на софу напротив старого рабочего стола и чувствовал невероятную
завершённость, словно смысл всей моей жизни, наконец, обретён.
В следующие выходные командировка Дона заканчивается и мы летим в Радом.
Надеюсь на скорую встречу, дорогая Даниэлла. Я получил от Дона приглашение на
ужин и буду очень признателен, если ты станешь моей спутницей. В долгожданный
момент встречи с Долорес, я хочу, чтобы ты была рядом со мной, ведь именно ты
поддерживала меня все эти годы. Несмотря на внушительное расстояние между
городами, мы словно рука об руку проживаем жизнь. Не это ли настоящее
волшебство?
С наилучшими
пожеланиями,
Искренне твой,
Оливер Айли.
